------------------------- Пишет Игорь Белый:
Любопытный артефакт ушедшей эпохи - комсомольская учётная карточка Александра Карпова.
Прислана в декабре 2019 года Марией Ковалёвой, которая была комсоргом курса геофака МГПИ, на котором учился Шурик. Как она пишет: "Когда комсомол вдруг стал не актуален, все эти карточки нужно было выбросить, а мне было жалко и я взяла сколько-то на память. Среди прочих оказалась и Сашкина..."





-------------------------


В конце восьмидесятых агонизирующая советская система все еще отчаянно старалась как-то отстаивать себя. Прежде, чем окончательно рухнуть, коммунизм пытался замаскироваться под некие альтернативные свои проявления - пионерские организации переименовывались в скаутские, комсомольцы критиковали сами себя за формализм, но, по сути, всё оставалось таким же вялым, бестолковым и просто глупым, как в старые застойные времена.
Помню, как вскоре после поступления в институт на комсомольском собрании раздавались общественные поручения. Поскольку я к тому времени как-то умудрился попасть в бюро, мне досталось руководство трудсектором. На мой вопрос, а что, собственно я должен теперь делать, мне ответили - ну, придумай что-нибудь...
Об этой своей должности я вспомнил лишь перед началом зимних каникул, когда мне позвонили домой из комсомольского бюро и строго спросили, почему до сих пор в актовом зале стоит наряженная ёлка? Я изумился, но мне быстро объяснили, что уборка зала - дело трудсектора, и я должен немедленно набрать команду добровольцев и отправить их на работу. Разумеется, ни одного дурака я не нашёл, хотя и позвонил человекам десяти. Пришлось ехать самому и в одиночку снимать гирлянды со стен, ломать елку и выметать хвою.
За это на ближайшем собрании мне вынесли выговор, мотивируя данное решение тем, что я полностью развалил работу трудового сектора и не обладаю нужным авторитетом в глазах товарищей - то есть не сумел организовать уборку зала. После этого меня исключили из состава бюро.

Через некоторое время в стенах геофака разразился скандал на несколько иную тему. В связи с объявлением свободы слова разрешение выпускать любые стенгазеты получил любой желающий - раньше этой привилегией пользовался лишь только парткомитет. Опьянённые воцарившейся гласностью студенты, тут же увешали коридоры факультета пёстрыми листами ватмана. Первый курс отличился пионерски-наивным изданием "Мыслитель". Его выпуски посвящались актуальной тогда болтовне о реформе школы, о том, куда идут профсоюзные деньги... Была там и "страничка юмора", в которой размещали глупые и бородатые анекдоты о студентах. Третий курс, возрадовавшийся признанию факта наличия в СССР секса, так и назвали свою газету этим словом, расшифровав его как: "Студенческая Ежемесячная Курсовая Стенгазета". Однако её содержание также трудно было назвать увлекательным.
На втором курсе начали выходить сразу две газеты, одну из которых, литературную, издавал я. Выпуском другой газеты занимались Константин Антонов и Михаил Бурмистров, с которыми я довольно быстро нашёл общий язык на почве поэзии, несмотря на разницу в возрасте - они пришли на наш курс после армии. Глядя на невысокого и худого очкарика Костю, было весьма затруднительно представить его в форме рядового внутренних войск, а его меланхоличная философская натура никак не вязалась с образом конвоира. Миша, отдавший три года своей жизни советскому флоту, обладал более энергичным характером с примесью здорового цинизма. Вместе они сошлись в своих диссидентских взглядах, хотя Костя до последнего пытался сохранить веру в Комсомол, в то время как Бурмистров стал первым студентом, выложившим на стол членский билет, после чего партийцы принялись шарахаться от него, как от зачумлённого.
Первый выпуск их совместной газеты под названием "Голоса", впервые открыто провозглашал, что прибалтийские республики присоединялись к СССР отнюдь не по своей доброй воле. Во втором перепечатывались сенсационные тогда материалы об убийстве Кирова. Третий был посвящён Солженицыну. Однако последней каплей для факультетского партбюро стал четвёртый номер "Голосов", вышедший к 23 февраля и посвящавшейся неуставным отношениям, царящим в советской армии. К упомянутому выпуску приложил свою руку и я, опубликовав в нём строки, которые я в ту пору ошибочно считал стихотворными. Суть их сводилась к тому, что армия это суровая необходимость, и вовсе непонятно, отчего мужской праздник принято отмечать в день военного, как будто бы главная обязанность мужчины лить кровь своих врагов. Почему не землепашца, не хлебороба, а именно убийцы, хоть и вынужденного?
Чуть ранее, правда, я успел перейти дорогу деканату, вывесив на стене стихотворную же рецензию на все новые газеты разом. Там, в частности, были такие строчки:

Вы не верьте дяде Мише
Будто кончился застой,
Перестройка будет выше!
А у нас - лишь звон пустой!

Хвала небу, у меня хватило ума подписаться Скабичевским.

Мало того, что деканша демонстрировала мой скромный памфлет партийцам и кричала: "Я ещё найду этого Скабичевского! Какая наглость! Именовать президента СССР дядей Мишей!" (почему-то в том, чтобы называть Ленина "дедушкой" никто ничего оскорбительного не видел...). Так вот, мало того. Именно из этого стишка деканша впервые узнала название газеты третьекурсников и запретила "Секс", простите за каламбур, от греха подальше...

Антиармейский выпуск "Голосов" не провисел и двух дней, после чего он был сорван со стены и конфискован партийным комитетом. По его вопросу дважды собирали комсомольские собрания и один раз созывали закрытое заседание бюро. Как свидетельствовали очевидцы, деканша подозревала Костю и Мишу в сотрудничестве с Демократическим Союзом Новодворской (к чему они не имели ни малейшего отношения), а то и с... ЦРУ (!) - "А откуда они ещё могли взять фотографию Солженицына?" В адрес редакторов выдвигались требования исключить их из института, предварительно выгнав Костю и из Комсомола. Я был признан примкнувшим к оступившимся товарищам по несознательности и ограничился строгим выговором, а также разговором с председателем партийного бюро, критиковавшим меня за пацифизм, несовместимый с моральным обликом советского учителя.

Через несколько лет, будучи в гостях у Константина, я к своему изумлению узнал, что рисковый Бурмистров умудрился записать тогдашнее заседание бюро на магнитофон, спрятанный им в своей сумке! Если бы сей факт был раскрыт, ребятам бы сильно не поздоровилось, но, к счастью, поступок этот остался незамеченным. Не всё заседание удалось записать чисто, учитывая качество советской аудиотехники того времени. Однако наиболее интересные места с достаточной лёгкостью удалось расшифровать. Именно их я и хочу представить вашему вниманию в качестве характернейшего примера того, как во имя дутой идеологии, уже на закате существования Советского Союза, студенты и преподаватели с лёгкостью продолжали клеймить и предавать анафеме себе подобных.

Участники дискуссии:

Костя - Константин Антонов.
Миша - Михаил Бурмистров.
Рита - студентка-активистка.
Феликс - студент-активист
Вероника - студентка, председатель комсомольского бюро.
Кондаков - преподаватель экономической географии, председатель партийного бюро. Особую пикантность ситуации придёт факт того, что в то время ему было чуть больше тридцати...
Рязанов - преподаватель экономической географии, заместитель Кондакова.
А также прочие студенты.

Рита: - Всё-таки нужно знать, отчего ребята отталкиваются... Я просто действительно считаю, что люди за свои слова должны отвечать. И, может быть то, что газета была снята - неверный шаг, но... мы должны были как-то отреагировать на это! Попробуйте что-нибудь ещё сказать...

Миша: - Да я не знаю! Мы, вроде бы уже всё сказали!..

Студент: - Надо ещё раз повторить!

Рита: - Надо ещё раз повторить, зачем вы это сделали! Просто мне ещё не всё ясно.

Костя: - Наверное это можно представить, как реализацию некой творческой потенции, которая в нас проснулась в ноябре месяце. Тогда мы решили - инициатива принадлежит Мише, - что стоит и нам внести свой вклад в перестройку, гласность... Ну, скажи ты!..

Миша: - Я не знаю, конечно, может быть, все присутствующие против перестройки школы, или - за, я не знаю. Но если под "новым учителем" понимается личность творческая, то я не вижу, как она может быть сформирована без дискуссии, без обмена мнениями, без какой-то разноголосицы и возможности её услышать, и выработать собственный голос в этом сложном процессе. И как маленькая лепта - наша газета, которая, конечно, не является совершенной, в которой есть свои недостатки. И тем не менее, самим фактом своего существования, она - одна из того малого, что мы можем сделать.

Рита: - У вас к ребятам есть ещё какие-нибудь вопросы?.. Вот теперь - ваше мнение - эта газета должна выходить?

Студентка: - Какое отношение имеет тематика газеты к перестройке школы?

Рита: - В плане развития учителя, как творческой личности. То есть, когда мы принимаем участие в дискуссиях и т.п., учитель развивает свои творческие способности. Но, хорошо. Всё-таки, вы считаете, что эта газета нужна?

Голоса студентов: - Нужна, нужна!

Рита: - Я, вообще-то тоже считаю, что газета нужна. Но у меня только один вопрос. Вот почему бы ваши творческие способности не проявить в газете "Географ"? Ведь эта газета, если уж честно, орган бюро ВЛКСМ, деканата и так далее. То есть, наша факультетская газета. В ней имеет право высказаться каждый из нас. Я не хочу заставлять вас, я просто хочу знать.

Костя: - Ну вот, а как ты это представляешь?

Рита: - Но газета-то выходит!

Костя: - Какая?

Рита: - "Географ"!

Костя: - Но сколько раз-то она вы...

Рита: - Это уже другой вопрос! Это наша ошибка. Если бы была создана постоянная редколлегия!.. А так, за выпуск отвечает очередной курс. И кто готовит эту газету, кто за какой выпуск отвечает - узнать элементарно. Спросите у Вики, она и скажет!

Костя: - Сколько раз выходила она в этом году?

Рита: - Четыре!

Миша: - Даже не в этом дело, а в вещах банальных. Мне странно, что вообще об этом идёт речь! Ум хорошо, а два - лучше! Чем же плохо, когда вместо одного "ума", висящего на стенах геофака, появляется ещё один? Было бы прекрасно, если бы появился ещё один, представляющий точку зрения, например, партбюро, который обоснованно и аргументировано мог противостоять каким-то признакам реакции! Но, правда я не считаю ЭТО реакцией! Это ж затасканная фраза - плюрализм мнений!

Рита: - Хорошо, тогда ещё вопрос. Я тут задумалась, почему газета названа "общественно-политическая независимая"? Независимая от кого? Второе. Какой вы занимаетесь политикой, если вы находитесь на разных полюсах?

Костя: - Что значит, мы на разных полюсах? То что я комсомолец, а Миша - нет? Это ни в коей мере не означает, что наши интересы не совпадают! Это не является препятствием ни для нашей дружбы, ни для наших отношений вообще.

Рита: - Ну а независимая от кого?

Костя: - Ну, как сказать?.. Это значит, что газета не связывает себя с какими-то структурами. Ну, естественно, до такой степени, чтобы мне не нарушать устав - чего я не делаю! А вообще, она не зависит ни от комсомола, ни от других объединений. Она в них не входит!

Рита: - Что хочу, то и ворочу? Это вы высказываете? И даёте вы не разные мнения, а чаще всего совпадающие. И совпадающие в негативной оценке!

Костя: - Негативной оценке чего?

Рита: - Каких-то определённых событий, помещённых в газете!

Костя: - Почему же?

Рита: - Я хочу сказать, что рядом с "минусом" всегда надо давать и "плюс", чтобы люди могли сравнивать...
(общий шум)

Костя: - Мы всегда даём разные оценки!

Вероника: - По-моему, дело не в разных оценках, а в направленности! По-моему, у них всё (смеётся) о "светлом будущем"!

Костя: - Но взять статью о Прибалтике! Да, мы допустили ошибку, но мы же её уже исправили! Как только нам сделали, так сказать, соответствующее замечание, мы опубликовали статью академика (неразб.), где высказывается прямо противоположная точка зрения! Далее, скажем, о Солженицыне. Тоже - статья из "Книжного Обозрения", которая его, так сказать, поддерживает, и статья, вернее, выдержка из книги Яковлева "ЦРУ против СССР". Точно также и по армии!

Миша: - Честно говоря, я не могу понять, о чём здесь идёт речь. О чём она шла в пятницу, и о чём идёт сейчас! В общем-то, опять происходит переливание из пустого в порожнее, как будто бы люди не удовлетворены тем, что мы говорили! В общем-то, вопрос достаточно прозрачен, в чём...

Феликс: - Да! Вот, например, передо мной проблема была поставлена очень неожиданно! И то, что сняли газету, и то, что ставился вопрос об их отчислении! Я, например, не знаю, как я должен реагировать, но всё дело в том, что какая-то реакция должна быть!

Студент: - Да на что?

Феликс: - Да на все события!
(Общий шум)

Кондаков: - Я вижу один положительный момент. То, что всё происходящее заставило вас задуматься. Была такая фраза, что, мол, если мы вывешиваем информацию, это ещё не значит, что мы её поддерживаем. Ну вот, если говорить о Солженицыне, о Прибалтике... Давайте тогда выходить на новый уровень политического самосознания! Я считаю, что если человек что-то вывешивает, и если он не даёт оценки своей собственной, то значит, он эту точку зрения разделяет! В любом случае, давайте рассуждать как идеологические работники. Учителя неизбежно идеологические работники - никуда вы от этого не денетесь!

Феликс: - Только я не понимаю, как можно одновременно поддерживать две точки зрения?

Кондаков: - А очень просто! Вывешивается, к примеру, та статья, в которой пишется, что армия воспитывает убийц, а рядом - статья товарища Язова. Только не в том сокращённом виде, который исказил весь смысл - я специально статью смотрел! А потом скажите: "Ребята! Я призываю вас к дискуссии, но вот моё мнение!" Вот это я понимаю как выведение других людей на уровень политического мЫшления!

(Шум. Рита толкает речь о том, что было бы полезней, если б Костя проявил более активное участие в делах своей подгруппы. Кто-то высказывает мнение, что подгруппа изначально его не приняла как своего. Постепенно речь опять заходит о несовместимости газеты "Голоса" с уставом ВЛКСМ)

Кондаков: - Если вы откроете устав, то увидите, что эта газета диаметрально противоположна уставу!

Феликс: - Знаете, вот я, когда специально прочитал устав, я не нашёл в нём пункта, которому бы она противоречит.

Кондаков: - Здесь есть пункт 2 - содействовать укреплению дружбы народов СССР, укреплять связи и так далее. Во-первых, газета о Латвии уж этому-то пункту никак не отвечала - более реакционной статьи быть не могло! Кстати, ссылки на ЦК комсомола Латвии, то что вы давали как официальную точку зрения... Если бы вы почитали "Правду" или "Комсомолку"... Ведь этот орган стоит на позициях Национального Фронта Латвии!

Костя: - Ну и что?

Кондаков: - Как это "ну и что"? Он уже не отражает официальную точку зрения! А вы!.. Сами ещё говорите об армии, о священном долге!..

Феликс: - Так он уже отслужил!

Кондаков: - Ну, никто с этим не спорит!..

Феликс: - Он уже свой долг выполнил!

Миша: - Позвольте! Видимо, существует неудовлетворение нашими ответами по поводу наших мотивов. Видимо, предполагается, что основной наш мотив, это свержение советской власти и установление капиталистического режима!..

Рязанов: - Вы за нас, пожалуйста, не думайте! Вы выскажите свою точку зрения!

Миша: - Вы высказали предположение. И вообще, я не понимаю, в чём тут дело! Вас интересовала наша точка зрения - мы её высказали: совершено противоправное действие - газета была сорвана со стены!..

Вероника: - Давайте не будем ни у кого задних мыслей искать. Почему вы решили создать общественно-политическую газету, а не юмористическую, скажем?

Миша: - Ещё раз говорю - мы уже всё высказали... И вообще я не понимаю, почему газета до сих пор там не висит?

Кондаков: - Она не будет там висеть! Я могу объяснить, почему она была снята. Я и декан отвечаем за то, что происходит на факультете, что висит на стенах. Та газета... Ну, здесь наши точки зрения разделились. У вас - своя, у меня - иная. Давайте уважать друг друга! Эта газета является с моей точки зрения просто вредной! Я никогда не соглашусь с тем, что армия воспитывает механические орудия убийств!

Костя: - А вы служили в армии?

Кондаков: - Ну... Я... в сумме... где-то... полгода провёл в армии!..

Костя: - А я провёл два, а Миша - три года!

Кондаков: - Но я никогда не соглашусь с вами! Это просто... противно! Такая точка зрения - аморальна!

Костя: - Но вы ведь только что призывали уважать чужое мнение! Так давайте же это делать обоюдно!

Кондаков: - Такую точку зрения я никогда не буду уважать!

Студент: - А почему вы считаете, что именно ваша позиция права?

Кондаков: - Ну что, вы считаете, что армия, это - орудие убийства?
(Неразборчивый шум. Все говорят хором. Слышен призыв Кондакова вернуться к конкретному вопросу - поступало предложение исключить Костю из Комсомола)

Голоса студентов: - За что?.. Нет пункта устава!..

Кондаков: - Ваше дело голосовать!

Студенты: - Даже если проголосуем, решение будет незаконным!..
(Шум)

Рязанов: - Есть такой пункт устава. Об этом почему-то не говорится в последнее время, хотя вопрос встаёт со всей остротой. В уставе Ленинского Комсомола говорится о святой обязанности интернационалиста. В первой же газете читаем открытым текстом, что мы оккупировали прибалтийские государства. Это уже формальный повод для исключения из комсомола. Да, я согласен, что нужно говорить о проблемах, нужно! Но не видеть ничего положительного, такого, чтобы, извините за банальность, объединяло наши силы, а только такое смакование всего отрицательного, это непорядочность! Но кроме купания в негативе, в чём положительная деятельность вашей газеты? А вы, ребята, можете объяснить их позицию?
(Шум)

Костя: - Мы привели факты для дискуссии. Вышло уже 4 номера нашей газеты, и до сих пор обсуждение не выходило за стены деканата. Почему бюро Комсомола до сих пор не организовало дискуссию? Это я привожу, как пример пассивности нашего комитета. Вот почему я не в нём!

Студенты: - Согласны... Не спорим...

Рязанов: - Мы плохие! Мы такие, мы сякие! Они треплются, а мы бездействуем! Наверное, я и лекции не так читаю! Наверное, и семинары не так провожу! Если уж мы все такие нехорошие, имеем ли мы право оставаться во главе?!
(Общий шум)

Костя (пытаясь перекричать): - Я высказал свою точку зрения!..

Кондаков (кричит): - Здесь делают из нас (хором с Вероникой) - Идиотов!

Костя: - Упаси Бог!..

Кондаков уходит, в бешенстве хлопнув дверью. За ним, правда, более спокойно, удаляется Рязанов.

Костя: - Ну вот, дверью-то хлопать, наверное тоже не надо!..

Вероника: - Ну вот! Дверь закрыли, теперь я тебе скажу. (кричит) Помолчал бы ты лучше!!!
(Общий шум, ругань, крики)

Миша: - Тут закипели уже личные страсти! Я предлагаю бюро заняться своим делом - решать вопросы: висеть газете или не висеть, и о членстве Кости в ВЛКСМ.

Рита: - Бюро поддерживает то, что газета должна выходить...
(конец записи)

Вот так! Однако всё это было бы неполным, если не упомянуть о дальнейшей судьбе некоторых персонажей.